1 Травня 2016
2253
26 апреля 2016 года в тридцатую годовщину аварии на Чернобыльской атомной электростанции мы попросили кандидата социологических наук Миронову Наталию Ивановну поделиться своим взглядом на «невыученные уроки» той страшной трагедии. Прошло 30 лет. Правительства России, Белоруссии и Украины...
Прошло 30 лет. Правительства России, Белоруссии и Украины уменьшают социальную защиту чернобыльцев, переселенцы возвращаются в Зону, над Объектом возводится Саркофаг. Стоимость ущерба от катастрофы не имеет достоверной оценки.
30 лет - это еще и нормативный период полураспада стронция и цезия. И мы видим, как загрязненные аварийным выбросом Чернобыльского реактора земли повсеместно вводятся в хозяйственный оборот. Важно ли нам при этом знать, что период полного распада, не 60, как ожидалось бы, а 300 лет? Триста лет - какое это далекое будущее!
В 2017 году минут 60 лет со дня нашей, «Кыштымской», катастрофы. И это тоже еще так далеко от того, казалось бы, чистого будущего, в котором можно не опасаться забрести в зону радиационного загрязнения в необозначенных местах, возникновения радиационных эффектов, и не бояться за здоровье детей.
И да! В следующем году 6 лет с момента Фукусимской нон-стоп трагедии с загрязнением акватории Тихого океана. Один из взорвавшихся блоков японской АЭС работал на смешанном уран-плутониевом топливе. И еще, в здании реактора находилось хранилище облученного МОКС-топлива, того самого, плутониевого, на котором начала работать Белоярская АЭС. Начиная с 17 апреля, с задержкой на 2 года, БАЭС выходит на 100% мощности, а там и в промышленный режим.
В Фукусимской катастрофе, казалось бы, невозможно отрицать выброс плутония в окружающую среду, с его периодом полураспада 24 тысячи лет. imageА полный распад плутония за 240 тысяч лет превратит его в токсичные тяжелые металлы, загрязняющие землю и воду. Какова наша социальная ответственность за безопасность тех, кто будет жить в столь далеком будущем? Надо ли ее формировать? Почему мы обходим запретную юридическую норму и таки перекладываем бремя ответственности на будущие поколения? На эти вопросы все равно предстоит ответить.
Нужно напомнить, что несмотря на умалчивание, обширное загрязнение плутонием есть и вокруг ПО «Маяк», и вокруг Чернобыльской АЭС. В любом топливном расплаве, как и в отходах от переработки облученного топлива, есть плутоний. Собственно, любая АЭС это фабрика плутония. Так работает реактор. Облучая уран, он запускает этим процесс его превращения в плутоний. Плутоний, искусственно создаваемый в реакторе изотоп. Он не участвовал в эволюции живого на земле, а значит, выброшенный в окружающую среду, плутоний представляет угрозу жизни в настоящем и будущем.
А вот - чернобыльский памятник атомной индустрии, на тысячелетия застывшая топливная лава. Это снимок ликвидатора аварии, удивительного человека, моего друга Александра Купного, взятая с его страницы в фейсбуке. Вулканически впечатляюще, выглядит застывшая смесь расплава топливной массы и металла при взрыве на Чернобыльском реакторе.
Огромные энергии, выходящие из-под контроля по техническим, человеческим или климатическим сбоям, с которыми оператор ядерного объекта не в состоянии справиться, формируют несовместимые с жизнью радиационные поля, долгосрочное загрязнения океана, грунтовых и поверхностных вод. Это на сотни миллионов лет ложится тяжелым бременим на социальную и экономическую жизнь людей.
Я назвала только три аварии, но самых высоких, 6 и 7 уровней по шкале МАГАТЭ. Эти три аварии произошли всего за 60 лет. Опыт современников, прошедших через эти три ядерных катастрофы, противоречит расчетам рисков атомных лоббистов, обещающих одну серьезную аварию в 10 тысяч лет, и даже, в некоторых обоснованиях строительства АЭС, одну аварию в 100 млн лет.
А ведь именно на такие внутриведомственные расчеты опирается современная стратегия атомной экспансии и планы построить еще 30 ядерных блоков в России и за рубежом, причем, значительную часть в странах, не имевших опыта управления ядерными объектами.
Но даже для высокотехнологичных обществ радиационная катастрофа - огромный вызов. Читаю интервью с японским физиком, работавшим в радиационной лаборатории в начальный период аварии на Фукусиме. Задело его утверждение, что не было информации... Что за черт? Я из России следила за всеми тремя взрывами, в том числе, плутониевого реактора, в режиме он-лайн по каналу NHK - крупнейшей японской общественной телекампании! И уже тогда, по своему опыту, понимала, что Япония повторяет все ошибки, сделанные у нас, и сделанные на Чернобыле. Это было пронзительно горько.
Тот, кто игнорирует ошибки прошлого, обречен повторять их в будущем.
Наталия Миронова
