Интервью Юрием Фомичевым: как город пережил остановку ЧАЭС и чем живет дальше

После решение прекратить генерацию электроэнергии на ЧАЭС Славутич, созданный для сотрудников станции, мог превратиться в город-пенсионер. Однако и сейчас по центру городка бегают дети, на центральных улицах работают коммунальщики, а предприниматели открывают здесь магазины и кафе.

 

После решение прекратить генерацию электроэнергии на ЧАЭС Славутич, созданный для сотрудников станции, мог превратиться в город-пенсионер. Однако и сейчас по центру городка бегают дети, на центральных улицах работают коммунальщики, а предприниматели открывают здесь магазины и кафе. Мэр Славутича Юрий Фомичев в интервью "Сегодня.ua" рассказал, как выживает моногород, оставшийся без градообразующего предприятия.


- ЧАЭС, которая является градообразующим предприятием для Славутича, не генерирует электроэнергию с декабря 2000-го года. Количество рабочих мест на станции сокращается с каждым годом. У Вас есть план, как будете компенсировать потерю рабочих мест?

- Атомная станция – это не квартира, которую можно закрыть на ключ и уйти. Есть критическая численность персонала, которая в любом случае должна обслуживать этот объект. Снять с эксплуатации Чернобыльскую АЭС, в теории, можно до 2064-го года – так написано в законе о снятии с эксплуатации. На практике мы видим, что все проекты по снятию с эксплуатации станции и по переведению в безопасный режим, так называемую "зеленую лужайку", 4-го энергоблока идут с опозданием, потому что мы не знаем, с чем мы имеем дело. Цивилизованный мир не знает, с чем имеет дело. Проект конфайнмента, который строится, – это уникальнейший проект. Подобного ничего никто никогда не делал. Но это не конец – это только начало работы. То есть, конфайнмент должен накрыть 4-й энергоблок, а дальше пойдут процессы по извлечению радиоактивных масс. Мы не знаем, в каком они состоянии. Что там, как это будет – просто непредсказуемо.

Говорить о закрытии Чернобыльской АЭС сейчас преждевременно. Это вопрос 50-ти лет – не меньше. Может быть, и больше. Другой вопрос, как нам развивать эту площадку и как развиваться городу.

Безусловно, Славутич создан и появился на этот свет, к сожалению, благодаря Чернобыльской трагедии. 30 лет назад она произошла – 28 лет Славутич с этим живет. Вот такой вот парадокс. Мы больше, чем кто-либо, чувствуем на себе эту трагедию. У нас достаточно много семей, которые переселились, достаточно много ликвидаторов, родственников ликвидаторов, которые, к сожалению, уже ушли из жизни. Но вместе с тем мы говорим, что Славутич за мирный атом. Вот такая философия в городе. Это город атомщиков.

Атомная энергия спасает нашу страну. Экономически спасает, чтобы мы могли развиваться. Да, наверное, более прогрессивные страны уже заявляют о том, что "мы отказываемся от атомной энергетики". Это опасно, это экологически не безвредно, есть риски. Но давайте объективно смотреть. Потребление энергии с каждым днем в мире только растет. Заменить сейчас атомную энергетику чем-то вот так вот не получится. Да, процессы снятия с эксплуатации других станций будут, несомненно, в будущем. Но на сегодняшний день атомная энергетика существует, и нужно ее воспринимать как нормальную составляющую экономики – в первую очередь, в Украине. Больше 60% электроэнергии в пиковые моменты дает атомная энергетика. Мы себя воспринимаем как часть этой атомной энергетики. Любая станция дойдет до момента снятия с эксплуатации. Ничто не вечно. Мы просто идем немножко впереди всех остальных. Хотя, опять же, возвращаясь к философии славутчан, мы очень болезненно воспринимаем закрытие и досрочную остановку Чернобыльской станции.

С одной стороны, мы говорим: "Это ужасно, это страшная трагедия, мы знаем больше других об этом", – а с другой стороны очень жаль, что остановили выработку электроэнергии. Потому что станция могла еще работать и работать. В связи с этим у Славутича вызовы каждый день новые. Мы должны знать, как мы будем жить завтра, как мы будем жить послезавтра, чем будут заниматься наши люди, какое у них будущее и какое будущее у их детей, у города. Безусловно, все эти вопросы возникают.

- По имеющейся информации, на ЧАЭС ежегодно сокращают порядка 400 человек. Эти люди сейчас в Славутиче могут найти себе работу? И какие предприятия дают им эту работу?

- Что касается Чернобыльской станции – график снижения количества рабочих мест достаточно крутой. Но в последние годы он вышел на более плавную динамику по сокращению. Есть минимально необходимое количество людей, которые должны обслуживать этот объект. Есть первый, второй, третий блоки, есть четвертый разрушенный блок. Сейчас те 2,5 тыс. сотрудников – это практически тот уровень, который будет сохраняться достаточно долгий период времени. Может быть, 100-200 человек еще будут сокращены, но не более того. Процессы очень сложные – нельзя этим объектом управлять 30-ю людьми или 100 людьми.

Что касается тех людей, которые сократились раньше и чем они заняты в Славутиче – да, у нас был пик в 2001-2002-м году, когда люди из города уезжали. Очень хорошо можно наблюдать динамику социально-экономического развития какого-то населенного пункта по ценам на недвижимость. Если в городе квартира стоит 500 долларов, значит, там делать нечего, там все очень плохо. Пик падения цен на недвижимость у нас был в 2001-2002-м году. И в 2000-м, когда стало известно, что Чернобыльская АЭС будет досрочно остановлена, выработки и генерации электроэнергии не будет. Были определенные депрессивные настроения. Прошло 15 лет. Цены на недвижимость у нас значительно выше, чем в 2002-м году. Был период, когда они приближались к уровню в областных центрах.


Куда делись уволенные сотрудники ЧАЭС? Во-первых, после остановки Чернобыльской АЭС появилось новое предприятие "Энергоатом" – это "Атомремонтсервис". Это то предприятие, которое забрало к себе специалистов. Поверьте, это хорошие специалисты, это инженеры с опытом, это подготовленные инженеры, которые занимаются ремонтными работами на всех действующих атомных электростанциях в Украине. Это более 800 человек, которые сейчас работают в "Атомремонтсервисе". Это работа, которая дает заработную плату, которая дает возможность содержать семью и спокойно смотреть в будущее.

В этом году мы отметили 15-летие "Атомремонтсервиса". Предприятие, в которое никто не верил, работает на международном уровне. Есть технологии, не имеющие аналогов в Европе, которые они уже сейчас используют на этих станциях.

Сейчас уровень безработицы в Славутиче 1,8%. Наверное, об этом может мечтать любой европейский город. Это связано в первую очередь с международными проектами, которые реализуются на Чернобыльской площадке. Тот же НБК (Новый безопасный конфайнмент – Авт.), ХОЯТ-2 (Промежуточное хранилище отработанного ядерного топлива "сухого типа" – Авт.), мелкие проекты. Мы даже можем говорить о нехватке рабочей силы, потому что эти работы выполняют далеко не только славутчане. Больше 2,5 тыс. персонала работает, помимо Чернобыльской АЭС, на других проектах в Чернобыльской зоне: либо они ездят каждое утро туда, либо живут вахтовым методом. Славутич за это время, с момента остановки Чернобыльской станции, пережил хороший период – свободную экономическую зону (ограниченная территория с льготными экономическими условиями для национальных или иностранных предпринимателей – Авт.). Одно время она действовала у нас, по годам точно не скажу…

- До 2005-го года.

- Что-то такое. За период действия свободной экономической зоны мы еще создали порядка тысячи рабочих мест. Были определенные преференции для открытия новых предприятий. Часть из них работает и сегодня, невзирая на отсутствие преференций. Часть, к сожалению, не выдержала конкуренции и закрылась. Но это дает возможность для развития. Кроме этого, мы провели диверсификацию экономики города. Если мы говорили о структуре бюджета на 2000-2001-й год, когда 85-90% бюджета города составляли отчисления от Чернобыльской станции, то на сегодняшний день основная составляющая местного бюджета – это подоходный налог. Это часть подоходного налога, который идет в местный бюджет. Сейчас эта часть в местном бюджете составляет не более 30%. То есть мы понимаем, что 60% мы смогли найти замещение. Да, спасибо международным проектам. Безусловно, они дают нам поддержку в последние годы. Но, вместе с тем, у нас создано много мелких предприятий. Вплоть до того, что у нас уже давно нет ЖЭКов – у нас частные предприятия занимаются обслуживанием жилого фонда.

Какие перспективы? Опять же, мы должны использовать два вектора развития, на мой взгляд, абсолютно параллельных. Первый вектор – это промышленная площадка Чернобыльской станции. Славутич и Чернобыльская АЭС – это неразрывные понятия. Если посмотреть даже распоряжение правительства еще той страны, в которой создавался город, там четко написано: "Создать город для постоянного проживания работников Чернобыльской АЭС". Мы не созданы на берегу реки 200 лет назад исторически – мы созданы где-то искусственно вот с такой формулировкой. Эта зона – это наши перспективы, это наше развитие

Чернобыльская зона существует объективно на сегодняшний день. Мы не можем ее отменить и сказать, что ее не будет больше. Период полураспада трансурановых элементов – 100 тыс. лет. В понимании сегодняшнего человека это – навсегда. Эту зону нужно использовать. Нужно использовать с учетом тех условий, которые там есть. А эти условия дают возможность использовать ее для размещения тех производств, которые в свою очередь требуют определенных условий. Производств, которые нельзя построить вблизи городов, вблизи транспортных магистралей и прочих вещей.

Либо есть другой интересный проект – немцы предложили строительство электростанции на солнечных батареях. Есть территория – она пустая. Можно разместить солнечные батареи. Но самое интересное – есть система распределения электроэнергии, есть ОРУ (Открытое распределительное устройство – Авт.), которое распределяет. Что самое сложное в солнечной электроэнергии? Это периодичность. Днем мы имеем потребление, ночью нам нужно куда-то его распределять и где-то брать. Все системы, которые есть вокруг Чернобыльской АЭС, способны это делать. То есть достаточно поставить коллекторы, которые будут принимать солнечную энергию, и дальше можно ее уже перераспределять и транспортировать. Поэтому они очень заинтересованы в этом проекте. И я думаю, что он будет реализован в этой зоне.

Опять же, централизованное хранилище отработанного ядерного топлива. Проект двигается, много политики вокруг него. Относительно политики Украины и России – сегодня мы храним отработанное ядерное топливо в России на условиях его возврата, и сами понимаем, какие отношения у нас между странами, и чем это может закончиться. Плюс это стоит 170, если я не ошибаюсь, миллионов долларов в год. Это тоже не самые маленькие деньги, которые мы тратим на временное хранение. Существует Чернобыльская зона, и, наверное, логично, если строить где-то это хранилище, то строить его нужно именно там. Вот перспектива для Славутича. Что такое централизованное хранилище? Это в первую очередь строительство – рабочие места на стройке, и эксплуатация – рабочие места на эксплуатации. Наш персонал к этому готов. Наш персонал имеет опыт по обращению с радиоактивными отходами. У нас на площадке их, наверное, больше, чем где-либо в мире.

Вряд ли мы построим какой-то большой завод и снова станем монопрофильными, как это было при Чернобыльской атомной электростанции. Но с другой стороны, у нас есть свои преимущества, свои перспективы: это потрясающая городская инфраструктура для жизни людей, для жизни любого персонала, любого предприятия. И ее нужно использовать. У нас 6 спорткомплексов, 2 бассейна, 4 школы, лицей, детские сады – и все это компактно, все это рядышком.


Я для себя вывел такую формулу жизни и развития коренных славутчан: родились, выросли в Славутиче, получили образование. У нас в среднем 86% выпускников в последние годы поступают в ВУЗы на бюджет. То есть показатель уровня образования средней школы очень высокий. Лицей входит в ТОП-20 лучших лицеев Украины. Выпускники поступают в ВУЗы, оканчивают, находят себе работу интересную в мегаполисах: Киев, Харьков, Львов. Женятся, рожают малышей и приезжают в Славутич, либо привозят детей в Славутич. Детей выращивать в Славутиче проще всего. Все под боком, все рядышком. Есть инфраструктура, есть безопасность. Вот такая миграция происходит постоянно. Уехали – вернулись. Нашли себе достойную работу, работают где-то в мегаполисе – бабушки с дедушками воспитывают детей. Нашли здесь работу – работают здесь. Опять же, имея инфраструктуру, мы готовы ее предложить высокотехнологичным производствам либо ІТ-сфере. Вот это направление мы видим как одно из приоритетных.

- Какие-то наработки по этому направлению уже есть?

- Небольшие есть. Но сказать, что они практически реализуемые уже сегодня, – вряд ли. Ситуация в стране тяжелая.

- Есть какие-то инвестиционные проекты, которые уже утверждены?

- В этой стране предсказывать к конкретной дате сложно. У нас один из инвест-проектов, я считаю, это очень интересный инвест-проект, – это развитие высшего образования. У нас есть филиал КПИ в городе. Они готовят айтишников. Но мы хотим развивать это направление гораздо шире используя наши возможности. У нас есть центр подготовки персонала при Чернобыльской АЭС. Он находится в Славутиче. Здесь персонал проходит обучение перед тем, как начать работу на чернобыльской площадке. То есть они большой курс проходят: их обучают, как себя нужно вести в этих условиях, – в том числе иногородних. У нас есть Чернобыльский центр и Международная радиоэкологическая лаборатория, которые занимаются исследованием в той зоне флоры и фауны. У нас есть Государственный центр ядерной безопасности – представительство в городе. И на базе всего этого мы хотим создать некий кластер по подготовке персонала для снятия с эксплуатации ядерных установок. Интерес к этому есть у западных стран: Франция, Германия, Швейцария. Японцы тоже проявили определенный интерес. Мы хотим на базе филиала КПИ готовить специалистов по снятию с эксплуатации. Это новое направление даже для КПИ. Они сейчас только начинают оформлять документы на лицензирование этого направления, но до 1-го сентября должны успеть. Мы хотим перетащить все это на себя. И тогда, если все сложится, мы получим в Славутиче 150-200 студентов в год, причем не из Украины. А это сфера услуг, это проживание, это питание, это обеспечение этих людей. И дальше пошла практика, пошла стажировка. В итоге мы будем иметь до 500-т человек в год дополнительно в Славутиче. Вот это направление, которое можно считать инвест-проектом, который уже есть на бумаге.

- Помимо международной поддержки, чувствуете ли вы особое отношение государства к вашему городу?

- Конечно, чувствуем. Когда мы второй год подряд получаем после реформирования медицины вместо 42-х миллионов содержания медико-санитарной части 16, мы чувствуем эту поддержку очень сильно. Потом ходим по кабинетам, выбиваем, объясняем, что такое спецмедицина.

У нас единственное учреждение медицинское в городе – это специализированная медико-санитарная часть. Что значит "специализированная"? Это значит, что она предназначена для каких-то особых условий обслуживания людей. У нас есть персонал, который работает там. И самое важное: это учреждение должно быть готово работать в каких-то нестандартных ситуациях в этом направлении. Вот это и есть специализированная медицина.

Два года назад, когда начался очередной этап реформирования медицины, нам сказали так: "Ребята, забирайте себе всю медицину. Мы посчитали, на количество жителей сколько вам нужно денег. Забирайте – и дальше разбирайтесь, как хотите". Мы не против. Для города нам хватит. Что делать с Чернобыльской зоной? Что делать с персоналом АРСа ("Атомремонтсервиса" – Авт.), который работает на ядерных установках? Как вы будете их обслуживать? Если существует специализированная медицина – это же не Славутич ее заказывает. Значит, государство говорит: "Нам нужно выполнять работу в таких условиях. Нам нужен персонал, который будет там работать". И мы гарантируем ему медицинское обслуживание нужного уровня. Но почему-то при реформировании про эти медико-санитарные части, а их 16 по Украине, забыли. Вычеркнули, сказали: "Все, их не существует. Теперь это обычные фельдшерские пункты". Мы боремся уже второй год. В первый год в сентябре мы получили дополнительное финансирование. Признали, что это немножко не уровень местной медицины – это специализированная медицина, практически наука и дали из резервного фонда 26 миллионов. Мы надеялись, что начало этого года, 30-летия, будет каким-то немножко спокойным и уже мы выйдем на нормальное финансирование. Нет, мы получили снова недофинансирование на вот эти 25-26 миллионов, и снова боремся за спасение медицины в Славутиче для того, чтобы она обслуживала Чернобыльскую зону.

Это результат реформирования медицины, медицинского сектора. Переложили все это на плечи местных бюджетов через субвенцию. Но субвенция рассчитывается усредненно по формуле для всей Украины: 25 тыс. жителей – 15 миллионов получите. Будет 26 – получите, соответственно, 16 по формуле посчитанных. Все привязано только к количеству жителей. Когда мы говорим, что у нас кроме жителей есть еще персонал, который нужно обслуживать, нам говорят: "Не наши проблемы".

Хотя все можно решить несколькими путями: либо оставьте все финансирование на госбюджете и закройте за счет средств государства, либо скажите: "Вот эти ваши 15 миллионов, чтобы вас обслуживать, а вот здесь мы будем финансировать ту часть, которая обслуживает Зону", либо включаем это в тариф и НАЭК финансирует. Варианты есть. Никто не хочет этим заниматься. Все закрывают глаза и говорят: "Ничего не знаем – забирайте". Вместе с тем очередной парадокс: стоит 7-этажный корпус поликлиники, который 5 лет не востребован. Отдайте нам в коммунальную собственность эту пустую поликлинику, мы там сделаем либо центр какой-то айтишный, либо еще что-то. Но, "нет, только все вместе забирайте. А так пусть рушится стоит". Вот эта борьба постоянно продолжается. Постоянно мы боремся за свое место под солнцем.

- Вы говорили, что в 2000-х был отток людей. Возможно ли, что когда в 17-м году будет закончено новое укрытие, Славутич ожидает очередной отток горожан?

- Все возможно, конечно. Но я думаю, что этого не произойдет. Мы сейчас занимаемся очень серьезно промоушеном города, продвигая его как город для привлечения инвестиций с наиболее благоприятным климатом в отношении инвесторов от местной власти, депутатского корпуса. Максимальные льготы местного уровня, которые мы только можем предоставить, – мы готовы их предоставлять. У нас есть техническая база, у нас есть база интеллектуальная. В том числе, не нужно забывать, что инженеры-атомщики – это достаточно серьезная интеллектуальная база. Использовать их для реализации каких-то инвест-проектов будет достаточно выгодно тем инвесторам, которые будут готовы сюда прийти. Опять же, возвращаемся к инфраструктуре. Пожалуйста, вот она, эта инфраструктура. Крупные западные компании вкладывают сумасшедшие деньги в инфраструктуру, чтобы персонал компании чувствовал себя комфортно. Мы готовы предоставить это уже готовым. Но события в стране пока не позволяют нам реализовывать очень много проектов.

- Раньше Славутич считался условно загрязненной зоной. Как обстоят дела сейчас? Есть ли тенденция к тому, что уровень загрязнения снижается?

- У нас была зона повышенного контроля. Это не загрязненная зона. У нас зона считается чистой.

- С прошлого года?

- Нет, с прошлого года ее перестали мониторить как зону повышенного контроля. Есть загрязненные зоны, а есть зоны повышенного контроля. Четвертая зона, в том числе Славутич, – это зона, где был повышенный контроль, повышенное внимание, потому что где-то рядышком, может быть, что-то есть. Сам Славутич чистый, абсолютно нормальный для проживания.

- А то, что перестали мониторить, повлияет на инвестиционную привлекательность?

- Я не думаю, что мы что-то от этого можем получить. Славутич – не сельскохозяйственный регион, у нас нет земель. То, о чем вы говорите, скорее повлияло бы, если бы было какое-то сельхознаправление либо минеральная вода, условно говоря. Понятно, что из четвертой зоны радиационного контроля минеральную воду вряд ли кто-то хотел бы пить. У нас нет таких проектов. Это не наше направление. Есть в Киеве экспериментальный ядерный реактор, над которым работают ученые. Давайте перенесем его сюда, в Чернобыльскую зону. Поставим реактор в центр Славутича – пользуйтесь, работайте. Это и для Киева безопасно, и для нас, опять же, – инвестиции, рабочие места. На минуточку, 600 рабочих мест он дает. Вот это наше направление. Поэтому отсутствие четвертой зоны – вряд ли это инвестиционная привлекательность для нас. Кроме того, что детей перестали бесплатно кормить в школах, все остальное осталось так же.

- Как Славутич отреагировал на решение остановить работу ЧАЭС?

- Вы знаете, если бы у меня было много денег, я бы инвестировал их в машину времени, чтобы все поменять. Но такого, к сожалению, не бывает. Действительно у населения было депрессивное состояние. Мы не знали, как мы будем жить дальше: будет ли этот город умирающим – для пенсионеров и не более того, – либо мы получим свое развитие. Для нас это была хорошая закалка. Это был хороший опыт в жизни. И мы понимаем, что мы можем решить те проблемы, которые перед нами возникают, если мы будем двигаться вместе в правильном направлении. Конечно, впечатление у славутчан, впечатление у атомщиков – зачем закрывать объект, который генерирует электроэнергию, который приносит прибыль стране?

Конечно, это было для нас очень больно. В день остановки последнего блока работающий персонал ходил с черными повязками, потому что они практически хоронили станцию. Я не работал на Чернобыльской АЭС – и даже мне тяжело об этом говорить. Да, Чернобыльская катастрофа, безусловно, наложила отпечаток на ее деятельность. Но такая станция не одна – почему остальные не закрываем? Почему закрываем Чернобыльскую? Да, реакторы разные, но такие же реакторы существуют в мире, и они вырабатывают электроэнергию, а нас закрывают.

Это было политическое решение. Нам обещали золотые горы с точки зрения международной помощи – в итоге мы получили то, что имеем сейчас. Для нас очень больным, тяжелым этапом в жизни было закрытие Чернобыльской станции и ее остановка. Снятие с эксплуатации еще продолжается. Сейчас мы видим, что да, мы можем жить и без генерации. Я вам скажу, что мнение в головах людей иногда проскакивает такое: "А может, запустят еще?" Этого, конечно, не случится никогда. Мы понимаем, что это на уровне шутки. Но тем не менее, это был тяжелый этап.

- Может ли сейчас Чернобыльская станция быть опасной для Украины? При каких условиях?

- Безусловно, она может быть опасной. С учетом того, что мы не знаем, что внутри разрушенного 4-го энергоблока. Он находится в неконтролируемом состоянии. Я не говорю, что там делается все, что угодно. Он охраняется, он закрыт, ведется постоянный мониторинг. Но что там внутри, под завалами, мы не знаем. Конфайнмент еще не накрыл его. Хотя опять же, конфайнмент создан для того, чтобы в течение нескольких десятков лет все это разобрать, превратить, как говорится, в зеленую лужайку.

Есть ли опасность от любых ядерных установок? Конечно, она есть. Безусловно. Я прагматичный человек – я не буду вам рассказывать, что все идеально, ничего не может произойти. Человечество так создано, что оно иногда само себя уничтожает. Здесь очень много влияния имеет человеческий фактор. С другой стороны, если мы посмотрим на безопасность Чернобыльской АЭС сейчас, то, конечно, этот уровень безопасности намного выше, чем был раньше. Постоянный мониторинг, постоянное внимание. Если, не дай Бог, у нас что-то произойдет нестандартное, об этом узнает весь мир. Человечество не готово к таким катастрофам. Оно не знает, что с ними делать, как с ними бороться. Поэтому, да, конечно, опасность есть. Она везде есть. Опасность есть и в Киеве – там тоже много производств разных, и все, что угодно, может быть. Но это контролируемая опасность. На сегодняшний день мы максимально мониторим и контролируем все параметры. Нужно двигаться к тому, чтобы полностью снять с эксплуатации этот объект, разобрать его и через 100 лет своим потомкам оставить совершенно другую территорию. Да, она не будет пригодна для жизни и для сельского хозяйства, но она будет безопасной.